Среди московских театров «Сатирикон» можно считать одним из главных поставщиком трагедий Шекспира. И только Райкин как режиссер когда ставил «Ромео и Джульетту» - держался «исторических» интерьеров. Бутусов и его художник Александр Шишкин начинают с огромного стола: на строительных козлах - длинные, строительные доски, на них - листы фанеры. По периметру этого импровизированного стола дочери Лира, их мужья и женихи. Сам Лир (Константин Райкин) на столе. То ли приготовленный к посмертному омовению, то ли - как праздничное блюдо, которое вот-вот примутся разделывать. Сам говорит: хочет «доплестись до гроба налегке», при этом просьба к дочерям рассказать ему о своей к нему любви выглядит злою шуткой, безумной прихотью.
Пожалуй, это и следует счесть главным театральным открытием Бутусова: Лир в его спектакле по-настоящему безумен в начале: сохранить корону и королевский титул, раздав королевство наследницам, вернее, их мужьям, короче, третьим лицам это ли не безумие, с какой стороны не взглянуть. Хоть с точки зрения истории, приложив все это к средневековым законам Европы, хоть с нынешней, пытаясь вообразить, как это может выйти в 2008 году, когда президент наш планирует мирную передачу президентской власти гипотетическому преемнику. Со всеми вытекающими последствиями.
Прямых политических параллелей в спектакле нет, однако и в глубь истории герои не забираются: костюмы не имеют отношения к какой бы то ни было конкретной эпохе, но в целом «плавают» в пределах среднестатистического ХХ века. Остатки шинелей, неопределенной военной формы, на голове Лира вместо короны обтягивающая черная шапочка, одни в таких ходят молиться в мечеть, другие надевают под широкополые хасидские шляпы.
безумие Лира, когда он уходит прочь от злых дочерей, в жестокую бурю, совсем не похоже на болезнь. Все, что ни говорит он, произносится Райкиным совершенно осмысленно, глаза его ясны. Оставшись один, в сопровождении шута (Елена Березнова) и Кента (Тимофей Трибунцев), в одних «длиннополых» трусах, - он пугающе-нормален среди безумия непогоды и распада семьи. К слову, так уж положено Шекспиром (и тут Бутусов следует автору), распад семьи в данном случае совершенно очевидно ведет и к распаду страны, междоусобным войнам и даже внешней интервенции (постольку поскольку Корделия приводит с собою французские войска). Но такова трагедия: до страны и народа нет дела никому. Бог с ними.